Лесник и его нимфа - Страница 30

– Да, – ответила Лита испуганно.

– Ты хочешь, чтобы эти люди, этот, как ты говоришь, гениальный чувак, взяли тебя к себе. Похоже, ты не можешь без этого жить.

Лифт ехал, было слышно. Лифт приближался.

– Да, – ответила Лита. – Это правда.

– Ну вот. Хочешь, значит будешь.

Лифт приехал. Они вошли в него. Он нажал на первый этаж и стал внимательно изучать кнопочки. Они спускались, стоя в разных углах лифта. Посредине кабины образовалась стеклянная стена, Лита ее видела.

На самом деле петь с Фредди Крюгером – это было второе, что она больше всего хотела. Больше этого она хотела, чтобы Лесник ей сказал, что она ему нужна. Но он не сказал.

И когда они спустились вниз, она повернулась к нему и, стараясь не столкнуться с его мучительным взглядом, вдруг сказала:

– А вообще я спешу. Пока.

И пошла быстро к трамвайной остановке.

Он ее не догонял.

Глава 9

***

На следующий день Лита пришла к ним. Там была какая-то тусовка, Лита никого почти не знала. Она пыталась изо всех сил держаться независимо и по-взрослому. Она понимала, что она тут – маленькая девочка, которая должна еще что-то доказать. Она, конечно, могла производить впечатление, если очень старалась, но на самом деле всегда боялась, что ее разоблачат.

Спасти ее могло только то, что просто Лита и Лита, которая пела, – это были два разных человека. Поэтому она сразу, не сильно всматриваясь в них, чтобы не впасть от страха в ступор, сказала Крюгеру:

– Давайте я что-нибудь спою, а вы сразу скажете, устраивает вас это или нет.

– Нет, – ответил он. – Сначала мы выпьем.

***

Пили они тогда кстати, мало. Зато играли почти всю ночь. И это было то, о чем Лита мечтала, играя в грязных переходах и под дождем на Арбате. То, что невозможно было сделать с Кремпом в его химчистке.

Этих людей она понимала даже не с полуслова, а с одного взгляда. Играть с ними, ловя бриллиантовые нитки вдохновения, какого-то потустороннего вдохновения, – это было лучшее в жизни. Лучшее за всю ее жизнь происходило сейчас.

Под утро Фредди проводил ее до метро. Лита уже почти перестала его бояться. Перестала думать, что он над ней смеется. Сейчас больше всего на свете она хотела бы двигаться дальше – с ним. Лесник был прав.

По дороге к метро Федя сказал ей, что вспомнил про нее неожиданно. Вспомнил про ее интонации.

И уже возле самого входа в метро он вдруг, не обращаясь к ней, скорее как будто сам себе, произнес: «Рок-н-ролл – жестокая вещь. Всегда приходится выбирать между ним и чем-то еще… Получалось только у тех, кто все отдавал».

После этого, трясясь в почти пустом вагоне первого поезда, она вспоминала, как вчера, уткнувшись в свитер Леснику, думала, что жизнь – это. А если это – только гормоны? Разве музыку можно променять на гормоны?

***

Утром, почти избежав скандала по поводу того, во сколько она пришла домой, она отправилась как бы в школу. Потом, рассчитав, что мама ушла на работу, вернулась и легла в кровать.

Она заснула – и проснулась с мыслью: как можно пусть даже самое клевое – Фредди Крюгера – променять на живого Лесника? Она лежала и думала про Лесника, и ей хотелось плакать.

Елки, ну почему то ничего, то все сразу? Хотя на самом деле целоваться – это еще ничего не значит. Какой идиот не станет целоваться с девушкой на крыше? И потом – что вообще дальше? Он же не сказал ей, что она ему нужна. Ничего вообще не сказал.

Она снова заснула. Проснулась как пьяная. Что, непременно надо выбирать? Лесник – ее друг. Просто друг. Может же так быть? Можно даже больше не целоваться, если надо…

Это было какое-то помешательство.

Потом позвонил Федя. Сказал, что они ждут ее вечером. После его звонка Лита вышла на балкон, босиком и в ночнушке, хотя сегодня был маленький мороз. Она стояла, глядя в небо, и улыбалась, как дура.

Потом снова легла и опять провалилась в нервный сон.

Проснулась с ощущением душевного похмелья. Чтобы опохмелиться, ей нужно было увидеть Лесника.

Она собралась, вышла из дома и поехала к его работе. День был удивительный, с каким-то золотым воздухом. Такой воздух бывает иногда поздней осенью перед закатом. По дороге от метро к его работе была небольшая лесенка, Лита прыгала по ней и говорила на каждой ступеньке вслух:

– Лесник, Лесник, Лесник.

И почему-то восторга это вызывало больше, чем битловское «Let It Be», которое они пели вчера ночью. Хотя, надо признаться, и та степень восторга зашкаливала. А эта была просто запредельной.

***

Лита допрыгала в этом золотом воздухе до Сашиной работы. Она не знала еще, что ему скажет. Главное – его увидеть. И когда ей оставалось только перейти улицу, вдруг дверь здания, где он работал, открылась – и вышел он. Вышел не один, а с девушкой.

И они пошли по той стороне улицы. Они шли и о чем-то разговаривали. Лита двинулась параллельно с ними с этой стороны. Шла, как привязанная за веревочку, и смотрела на них. Девушка была прекрасная – в белой курточке и белой шапочке. И с длинной косой. Это была какая-то настоящая Снегурочка. В какой-то момент Лесник взял у нее сумку. Потом они перешли на эту сторону, на троллейбусную остановку. Лита спряталась за остановкой и не сводила с них глаз.

И было очевидно сейчас, когда она смотрела на них двоих, что именно такая девушка ему и нужна. Такая вот девушка с косой. Она наверняка теплая и заботливая. Ведь ему очень нужно, чтобы о нем кто-то заботился.

«Получалось только у тех, кто все отдавал». Ей даже и отдавать ничего не надо. Просто не надо брать, вот и все.

И дело было не в девушке. Но что-то перещелкнуло у Литы в голове, и она вдруг поняла, что гусь свинье не товарищ. Гусь свинье не товарищ. И он не примет того, что для нее слишком ценно. Вот странно, почему она не видела этого раньше?